что наконец-то он увидит город, о том, что там, если повезёт, ему купят книги, тетради, карандаши.
Насир-агай набросал в арбу сена, а сверху расстелил попону.
На крыльце появилась Хасби-енге.
— Ну, кончили вы свои приготовления? Обед готов…
Хозяйка позвала мужа и сына обедать. И голос её заставил Актырнак встрепенуться. «Раз я еду в город, надо и мне ещё чего-нибудь поесть, а то дорога дальняя, сил не хватит», — подумала собака и подошла к дому поближе. Села напротив окна и уставилась в него.
И когда Насир-агай с Ахметом, кончив свои дела во дворе, пошли домой, Актырнак, как бы желая высказать своё намерение ехать с ними, завиляла хвостом и проводила их преданным взглядом.
Актырнак отправилась в город
Пока доставали из погреба и укладывали в арбу мясо и жир, Актырнак успела обглодать все кости, выброшенные из окна, и ещё раз покормить щенят. Теперь она крутилась подле арбы.
— И что она тут путается под ногами? Только мешает, — рассердился Насир-агай и пнул собаку ногой.
Однако Актырнак не отошла от хозяев. Когда же отец с сыном, забравшись на арбу, выехали со двора, собака подбежала к щенятам и, как бы прощаясь с ними, обнюхала их. Потом стремглав бросилась за хозяевами.
Насир-агай увидел, что собака бежит за ними, остановил лошадь и крикнул жене, стоявшей у ворот:
— Отзови-ка собаку! Нечего ей за нами бежать!
Услышав голос хозяйки, Актырнак лишь обернулась и затем снова побежала вперёд.
Насир-агай понял, что просто так собака не послушается, и потому, сойдя с арбы, принялся размахивать кнутом — отгонять Актырнак. Та немного отстала, но, как только хозяин уселся на место и тронул лошадь, быстро перебежала на другую сторону улицы и продолжала следовать за хозяевами.
Убедившись в том, что Актырнак всё равно не отстанет, Насир-агай махнул рукой:
— Ладно уж, пусть бежит, раз увязалась.
Погоняя лошадь, они выехали из деревни. Видя, что теперь никто ей не препятствует, Актырнак почувствовала себя вольготней. Она бежала то по одной стороне дороги, то по другой, обнюхивала всё подряд. Ныряла в высокую рожь, а порой забегала далеко вперёд и там ожидала хозяев. Дождавшись, подходила к арбе и, виляя хвостом, глядела на Ахмета, словно хотела сказать: «Видишь, и я еду с вами в город. Как здорово, оказывается, бежать по полю». Она немного шла рядом с арбой, а потом снова исчезала.
Дорога в город нравилась и Ахмету. Езда по таким невиданным до сих пор местам была ему по душе. Настроение у него было приподнятое и потому, что он любовался красотами окружающей природы, и потому, что ему предстояло увидеть в городе то, чего нет в деревне.
Насир-агай уже ездил этим путём и много раз бывал в городе. Поэтому он думал лишь о том, как продаст мясо, жир, шкуру красной коровы, как накупит всё, что наметил, и о том, как станет пахать новым плугом…
Так и продвигались они вперёд, каждый думая о своём.
Нежданная неприятность…
Негаданная красота…
Дорога пересекла поле, потом несколько речек с глубокими впадинами и подошла к деревне. Как только путники въехали на околицу, навстречу им выбежал с лаем большой чёрный пёс. Увидев Актырнак, он, не помня себя, набросился на неё. Почувствовав, что дело плохо, Актырнак поспешно подбежала к арбе. На яростный лай чёрного пса отовсюду высыпало множество лающих собак. В течение нескольких минут они со всех сторон обступили арбу.
Вслед за собаками прибежали какие-то озорные мальчишки и принялись науськивать их на Актырнак. Та с перепугу поджала хвост, оскалила пасть и заползла под арбу.
Собаки и вовсе взбесились, когда Насир-агай остановил лошадь и принялся кнутом отгонять свору. Того и гляди — набросятся на человека! Часть своры забежала вперёд и лаяла на лошадь. Другие собаки норовили залезть под арбу.
Один из псов изловчился, цапнул Актырнак за заднюю лапу и выволок её из укрытия. Актырнак оказалась в кольце десятка собак. Сначала она пыталась защищаться и даже сама набросилась на нескольких врагов, но не выдержала натиска и скоро очутилась под их ногами. Собаки принялись нещадно истязать её. Те, которым доставалось плёткой по хребту, с визгом удирали, а остальные продолжали атаку.
Ахмет сидел на арбе. Ему было очень жаль Актырнак, но слезть он боялся. Он злился на мальчишек, которые ни с того ни с сего науськали свору на Актырнак, да ещё и веселились.
И вдруг из ворот ближнего двора выбежал ещё один мальчик с длинной палкой в руках.
— Акбай, Дурткуз, Кускар! — сердитым голосом позвал он собак и принялся охаживать их палкой.
И вот кнут с одной стороны, палка — с другой постепенно уняли пыл собачьей своры, и собаки одна за другой стали удирать. Тогда Актырнак воодушевились: даже пустилась вслед за ними в погоню и цапнула за лапу одну из отставших собак. Собаки попрятались по дворам, и каждая стала лаять из-под своих ворот, изливая остатки ярости. Некоторые из них, словно завершили какое-то важное дело, царапали когтями землю.
Когда враги окончательно разбежались. Актырнак зализала взъерошенную шерсть, встряхнулась и, задрав хвост, подбежала к арбе. И, будто выражая свою радость, что осталась живой после такой большой драки, глянула на Ахмета и вильнула хвостом.
Когда арба тронулась, тот парнишка, который палкой разогнал свору, сердито сказал озорным мальчишкам:
— Зачем вы собак натравили? А если на кого-нибудь из вас накинется сразу десять — пятнадцать человек, хорошо ли будет?
Ахмет мысленно поблагодарил этого мальчишку.
Собаки на другом конце деревни уже изготовились к нападению и ожидали своей очереди. Но когда увидели, что свора разбежалась, притихли и осмелились лишь тявкать из-под ворот.
Эта неожиданная неприятность подпортила настроение Актырнак, но как только выехали из деревни, она снова взбодрилась. А когда же шумно напилась воды из речки неподалёку от деревни, то и вовсе успокоилась. Она уже забыла о пережитом и снова принялась перебегать с одной стороны дороги на другую.
Теперь путь их лежал вдоль небольшой речушки.
Справа тянулось большое пшеничное поле, а по левому берегу шли мелкие полоски проса, пшеницы, гречихи и овса.
Насир-агай пустил лошадь своим ходом, а сам слез на землю и сорвал несколько колосьев пшеницы.
— Видишь, сынок, — сказал он Ахмету, снова забираясь на арбу, — какая справная пшеница. Все колоски одинаковые, ровные и сидят себе рядком, как их засеяли. Им уж никакая засуха не страшна. А на той стороне всходы совсем плохие. Там на одном поле посеяли, как и